17 мая исполнилось бы 80 лет Елизавете Сергеевне Никищихиной

17 мая исполнилось бы 80 лет Елизавете Сергеевне Никищихиной.

«Это была редкая индивидуальность, соединившая способность к самой острой, смелой характерности с глубочайшим, трепетным лиризмом». Так написал о ней Борис Львов-Анохин, режиссер, подаривший ей судьбоносную роль Антигоны в спектакле 1966 года, а с ней открывший и саму суть ее дарования, ее главную актерскую тему: контрастности душевных качеств личности, внутренней неуспокоенности и затаенной тоски по любви и красоте.

Никищихина рассказывала, что чувствовала себя актрисой с самого детства, и уже в 16 лет сделала выбор в пользу театра, уйдя из дома, непонятая отцом, в молодежную Студию при Театре им. Станиславского, в репертуаре которого сразу же начала играть россыпь смешных девчонок-современниц. Ей прочили карьеру комедийно-характерного амплуа – за негероическую внешность и голос и умение создавать выразительные и точно схваченные человеческие портреты. Однако в ее жизни случились грандиозная Антигона, а рядом – девушка-журавль Цу в поэтической японской притче «Журавлиные перья», а потом и Луиза Миллер в шиллеровском «Коварстве и любви», и Лиззи в «Продавце дождя», и конечно, неожиданная мятущаяся Васса Железнова в трактовке Васильева, а незадолго до смерти и парадоксальная Агафья Тихоновна в «Женитьбе», поставленной Мирзоевым.

В кино она в основном играла комедийные эпизоды, а своими авторами называла Достоевского и Теннеси Уильямса, мечтала о Бланш из «Трамвая "Желание"», и вдохновлялась поэзией Эмили Дикинсон, играя моноспектакль о ней.

Ее творческой судьбе – востребованности и диапазону ролей могли бы позавидовать многие актрисы, но ей, кажется, всегда было нужно больше. Никищихина воспринимала профессию как священнодействие, исповедь, самоочищающую и затратную до предела. И как только она утратила силы и веру, ушла.