Первый вариант «Вассы Железновой»

Пространство, сотворенное в новой «Вассе Железновой» Игорем Поповым, парадоксально соединяло два враждебных начала: выгнутой кривой линией обрезала добрую половину сцены белесоватая стена, на которой был обозначен знакомый орнамент интерьера Художественного театра. Рядом с этим знаком нового века, ничем с ним не связанный, доживал заставленный и захламленный, никакой архитектурой не осмысленный нелепый дом. Взору открывались не античные капители, а российское захолустье, с лестницей, ведущей на голубятню, и самой голубятней, где тоскливо слонялись белые голубки. Их беспрерывная тревожная воркотня вклинивалась в паузы спектакля, накликая всему этому нелепому и несоразмерному миру мрачный исход. Социальный смысл в этом спектакле произрастает на довольно непривычной для театра Горького почве. Историческая тема вырождения рода и дела разработана прежде всего как тема биологического вырождения семьи. [...] Социальные отношения героев пьесы исследованы не только на уровне прямо выраженных имущественных интересов, но и на уровне микропсихологическом, характерном для искусства второй половины XX века. Скальпель режиссера, вторгающийся, казалось бы, в заповедные зоны, с особой остротой приоткрывает сокрытую черту трагического балагана вымирающей эпохи: полное отсутствие, едва ли не патологическое, настоящих страстей и желаний. Через это и дан характер катастрофически вырождающегося времени.

А. Васильев резко растягивает психологический диапазон каждого лица. Всякий человек оказывается непостижимо и ужасающе широк. Живет в головокружительных и жестоких перепадах. Люди в спектакле катастрофически утратили чувство середины жизни, ощущение ее значительности. Утратив опору, связующее начало, они перекатываются от крайности к крайности. [...] В этих переходах от умирания к убиванию, от задушевности к исступлению режиссер ищет не контрастов, а естественности, цельности, глубинной диалектики национального характера. Режиссер Васильев — столько же психолог, сколько и метафизик. Вне этого сочетания, вероятно, невозможно понять то новое, что он принес в театр конца 70-х. Это было время, когда назрела необходимость притока новых, вдохновляющих художественных идей, существенных перемен. Серьезность, кризисность ситуации была осознана и критиками, и практиками театра. «Первый вариант „Вассы Железновой» стал началом нового художественного движения, которое по разным причинам… не осуществило себя.